Эпоха отрицания

Нынче в fashion-индустрии только и разговоров, что про антимоду, которая поглощает дизайн. Вместо дизайнеров – стилисты, вместо коллекций – концепции, вместо новых вещей – новые слоганы на футболках. Будет ли тенденция прогрессировать или повернется к нам спиной, вот о чем стоит поразмышлять.

Простой парень из России Вадик Мармеладов запустил в США проект-рассылку Lot2046, подписчики которого могут ежемесячно получать сет из черной футболки, черных носков и черных шортов. Мечта Стива Джобса: «я умный парень, не хочу ничего решать, хочу просто одеться», – встречена с энтузиазмом поколением 25-летних, успевших устать от избыточного потребления и желающих изо дня в день носить простую и функциональную униформу. В конце концов, одежда – это всего лишь одежда. Следуя этой логике, японский бренд масс-маркета Uniqlo решил снабдить мир продающими автоматами с предметами первой необходимости – ультратонкими куртками на пуховом утеплителе и футболками с системой климат-контроля. Автоматы будут установлены в аэропортах и крупных торговых центрах, и получить нужную вещь можно будет буквально нажатием пары кнопок – без примерок и колебаний. 

Вот уже много сезонов подряд аналитики рассуждают на тему no fashion, модного нигилизма. Началось все с внедрения термина «нормкор», который употребляли к месту и не к месту. И вот уже сам Демна Гвасалия говорит, что ему стало неинтересно исследовать дизайн, куда увлекательнее следить за социальными явлениями и отражать их, опять-таки, не в дизайне одежды, а в стилизации, кастинге моделей, фотосъемках, оформлении витрин и прочем. Таким образом, ультрамодная сейчас марка Vetements являет собой именно то, что и заложено в ее названии – «просто одежду». Так отказ от моды сам по себе становится модой. Мы живем в эпоху манифестов отрицания: цвета, формы, декоративности. Молодежная мода теперь сводится к набору футболок с правильными надписями. (Конечно, есть еще пример Gucci, но декоративность этого бренда тоже превращена в штамп, равноценный слогану на майке.) Любопытно, что в эпоху полистилистики, когда можно выбирать любые силуэты, объемы, рисунки и цветовые сочетания, новые поколения стремятся к обобщающей униформе. И объясняется это не только усталостью от потребления, но и незыблемой необходимостью в среде молодых людей быть посредством одежды причастными к «своей» тусовке. 

Тем не менее время идет, модные детки подрастают и меняются, и все чаще возникает вопрос: какой она будет, эпоха пострубчинских? С какими идеями, мыслями и желаниями придут молодые дизайнеры, а также те, кто готов этот дизайн потреблять? Первое, о чем вспоминают, когда речь заходит о тенденциях будущего, – технологии и инновации. Однако технологичная одежда в промышленных масштабах – дело крупных корпораций и больших инвестиций, тогда как перед молодым амбициозным дизайнером стоит задача проектировать дивный новый мир, в котором отведено место как технологиям, так и фантазиям.

Чего давно не звучало в моде – так это очарования и наива, одежды, очищенной от социальных манифестов и политических лозунгов. Дизайнеры, которые это чувствуют, ищут вдохновение «изнутри», в своих личных переживаниях и воспоминаниях детства. К примеру, петербуржец Санан Гасанов, окончивший в этом году Антверпенскую Академию изящных искусств, продемонстрировал на выпускном шоу трогательную коллекцию, посвященную бабушке, которую дизайнер никогда не видел. Жакеты, скроенные словно из пуховых одеял, платья из фрагментов вышитых скатертей, осколки фарфоровых чашек, превращенные в фурнитуру… Выпускница Британской высшей школы дизайна Нина Самохина, раскрывая идею своей марки Secret Garden, рассказывает в унисон: «Это обращение к моей семье, к тому, что окружало меня с детства. Бабушкины баночки, маст-хэвы времен Советского Союза: вязаные жилеты, мохеровые шарфы, болоньевые плащи». 

Примечательно, что у кого-то приметы детства – советского или постсоветского – вызывают ностальгическое умиление, а кто-то готов бежать прочь от жаккардовых ковриков и макраме, которые вдруг становятся популярными не только в дизайне интерьеров. Нечто подобное происходило и происходит с гоп-стилем Рубчинского: у одних он ассоциируется с юностью и свободой, у других – с удручающей спецификой периферийных районов-кварталов. Между тем, международная аудитория по-прежнему заинтересована в дизайнерах постсоветской эпохи: что у русского вызывает зубную боль, то для иностранца – пример новой волны и новой романтики. Например, издание Highsnobiety задается справедливым вопросом: «Кто следующий после Гоши?» – и приводит обзор молодых марок из России, Украины, Грузии и Польши, стилистика которых, впрочем, закручивается вокруг все тех же «районов». 

Тем временем многие обозреватели моды сходятся на том, что синдром эпохи 1990-х, возглавляемый все тем же Рубчинским и другим выходцем из постсоветского пространства, Демной Гвасалией, плавно перейдет к воспоминаниям о дорецессионных 2000-х. Если весь этот разухабистый гламур с блестками и головокружительными каблуками и вернется в массовую моду, то в новой, ироничной форме (что, впрочем, не помешает новому поколению воспринимать тенденцию всерьез, как это было и с модой на 1990-е). Так или иначе, но можно подготовиться к тому, что гоп-шик и антимода уступят место более эмоциональным и визуально насыщенным высказываниям. Кроме того, как отмечают авторы сайта Man Repeller, нас ожидает переход от стилистической расслабленности к стилистической правильности, которая долго была за пределами хорошего тона в моде: работая над образами, дизайнеры и стилисты старались намеренно совершить ошибку, допустить неправильность, чтобы избежать скуки – но модная небрежность дошла до критической точки и начала вызывать скуку сама по себе. 

Наконец, нельзя изымать моду из социального контекста. Нарастающая исламизация моды – отнюдь не дань экзотической тенденции, а серьезный отклик на меняющуюся демографическую ситуацию. Модели в хиджабах, выходящие на подиум и появляющиеся на обложках глянцевых журналов, линии скромной одежды у международных марок, разрастающийся сегмент modest fashion – все это говорит о том, что мусульманская культура сейчас чуть ли не единственная, кто требует подогнать моду под определенный стандарт, и, учитывая влияние и размеры восточного рынка, эти запросы будут выполняться. Но дополнительно мы можем иметь в виду, что симбиоз культур подарит и новые источники вдохновения. Выразительный пример предъявлен победительницей LVMH Prize Марин Серр, соединившей две генеральные линии сегодняшней моды – спортивные силуэты и мусульманские мотивы, – и показавшей, что романтику и новизну можно найти в любом повороте дизайна. Что ж, как говорится, будем искать.

Читайте эту и другие статьи в журналах PROfashion